Рубрика: О ВОВ

Этот скромный памятник был установлен в мемориальном комплексе «Брестская крепость-герой» без особой помпы, можно сказать келейно. Несмотря на то, что в его открытии принимало участие несколько генералов из постсоветских стран. А само открытие небольшого мемориального знака было приурочено к заседанию глав служб безопасности стран СНГ в Бресте. Посетители крепости могли с удивлением прочитать, что памятник установлен в честь бойцов 132 батальона НКВД, принимавших участие в защите Брестской крепости. И дело даже не в том, что вдохновители этого памятника пропустили важную часть в названии батальона «конвойных войск», а в том, что это первый памятник, посвященный воинской части, которая была летом 1941 года расформирована за утерю воинского знамени. Хотя в приказе было сказано, что воинская часть целиком погибла в боях.

Как очутился конвойный батальон НКВД в Бресте

В обороне крепости принимали участия бойцы более двух десятков подразделений, но только конвоиры из 132 отдельного батальона НКВД удостоились особой чести собственного памятника. Возможно, они настолько хорошо воевали, что это оправданный шаг, или опять мы столкнулись с политическим заказом, который, как известно, является худшим врагом настоящей истории. Попытаемся разобраться. Повторюсь, знание настоящей Великой Отечественной войны, а не его лубочного варианта, который в последнее время активно навязывается, необходимо, чтобы избежать трагедий в будущем.

Эта часть НКВД была сформирована специально для зачистки вновь присоединенной к СССР Брестской области. Её бойцы сыграли основную роль в депортации более 45 000 жителей Брестчины в северные районы СССР, где им были созданы условия, непригодные для жилья. Согласно служебной записке генерального прокурора СССР Вышинского, только в дороге погибло 10% спецпоселенцев из Западной Белоруссии. Командиры и бойцы этого подразделения знали отлично, как окружать населенные пункты на предмет выселения, как травить собаками женщин и детей, отставших от колонн. Пулеметный взвод батальона привлекался к массовым расстрелам осужденных по тяжелым статьям на спецполигонах НКВД, включая Куропаты. Но эту, табуированную в Беларуси, тему мы поднимать не будем.

На момент начала войны конвойных войск НКВД в крепости было меньше роты

На момент начала войны в крепости находилось чуть более 80 бойцов из штатного состава в 564 человека, практически оставшихся без командования. Это произошло из-за того, что 20 июня 1941 года была начата операция, так называемой третьей волны депортации, и батальон, игравший в этой операции ключевую роль, был распределен по области. По стандартной дислокации в области находилась только 1-я рота, охранявшая тюрьмы НКВД в Кобрине, Пружанах и Пинске.

В связи с намеченными мероприятиями она была усилена за счет 2-ой и 3-ей рот, автотранспортного, пулеметного взводов и взвода связи. Вместе с подразделениями убыли и старшие командиры батальона: замполит, батальонный комиссар Григорий Сорокин в Кобрин, а начальник штаба, капитан Василий Бурлаченко в Пинск. Командир батальона, капитан Александр Костицин, находился в командировке в Москве и должен был 23 июня выехать в Брест. Штаб батальона, включая четырех политруков, тоже отправился в Кобрин и Пинск.

Не очень понятно, с какой целью? Злые языки в начале 90-х однозначно считали, что конвойным войскам на вновь приобретенных территориях Западной Белоруссии было не чуждо чувство наживы. А массовая депортация зажиточного населения была неплохим способом улучшить свое материальное положение. И поэтому все штабные офицеры 132 отдельного батальона встретили начало войны на расстоянии от 50 до 200 км от своего штаба. Из всего многочисленного командования в крепости оставался один младший политрук 2-ой роты Владимир Бродяной. Возможно, в казармах батальона находилось несколько сотрудников НКВД, прибывших со спецконвоем из Вологды, Уфы и Владикавказа.

Утром 22 июня 1941 года дислокация военнослужащих 132 конвойного батальона была следующей: в городе — на вокзале и в городской тюрьме находилось около 50 человек, в крепости — в казарме и в карауле внутренней тюрьмы НКВД «Бригитке» — около 100 военнослужащих.

«Бригитка» первой принимает бой

Бригитская внутренняя тюрьма НКВД находилась в 100 метрах от границы, как символ полной беспечности и неверия в агрессию гитлеровской Германии. В ночь на 22 июня её охранял 21 человек, включая три парных поста с ручными пулеметами на небольших вышках. Видимо, посты либо расслабились, либо наблюдали только за периметром тюрьмы, но они не заметили немецких разведчиков из 45-го разведывательного батальона, которые появились на надувных лодках, еще до начала артиллерийской канонады. Пограничники, которые находились неподалеку, назвали это десантом, этот термин и вошел во многие книги.

Историки российского казачества в 90-ые годы, когда командиру казачьего корпуса СС генералу фон Паннвицу в Москве поставили памятник, утверждали, что сам будущий генерал вместе со своими подчиненными на лихом коне ворвался в здание тюрьмы, десятками снося головы сотрудников НКВД. Но это развесистая клюква. Фон Паннвиц, если и был возле «Бригитки», то без коня и укрывшись от огня.

Поначалу, казалось, немецкие разведывательные части быстро возьмут комплекс бывшего монастыря, в котором разместилась следственная тюрьма. Однако, с началом войны вступили в силу секретные инструкции НКВД, и на помощь караулу подошел дежурный взвод с 4-мя ручными пулеметами и снайперскими винтовками под командованием единственного командира батальона, младшего политрука Владимира Бродяного. Перед чекистами стояла сложная задача: одновременно отстреливаться и ликвидировать наиболее опасный контингент, находящийся в следственной тюрьме. Причем, именно здесь, кроме священников и бывших польских полицейских, сидело несколько немецких разведчиков и диверсантов, которые появились в местных камерах буквально за несколько дней до войны……

Продолжение следует…

Мнение автора может не совпадать с мнением редакции

Уже несколько десятков лет существует традиция встречать рассвет 22 июня в мемориальном комплексе «Брестская крепость-герой». И в 2020 году, несмотря на различные ограничения, торжественное и одновременно траурное событие состоялось. Митинг-реквием начался в 2.30 и закончился в 4 утра, когда бойцы- пограничники Брестской пограничной группы спустили горящие венки в том месте, где Мухавец впадает в Западный Буг.

С уходом последних свидетелей начала войны история 22 июня 1941 года всё больше утрачивает свою объективность и начинает напоминать мемуары советских политработников, где все было приукрашено, а сытые и хорошо вооруженные бойцы щелкали немецкие танки как семечки, в перерывах проводя комсомольские и партийные собрания.

Идеологические фальсификации событий в Бресте июня 1941 года

То, что события, происходившие в Бресте в первый день войны, не просто утаиваются, а напрямую фальсифицируются, впервые стало ясным с изданием «Брестской крепости» Сергея Смирнова в 1956 году. Сергей Сергеевич всю жизнь отбивался от партийных органов, которым хотелось внести правки в события далекого 1941 года. Уже тяжелобольному, ему пришлось в 1975 году категорически отказать ЦК КПСС в их требовании вырезать из всех эпизодов книги Самвела Матевосяна, организатора первой штыковой контратаки Великой Отечественной войны. Из-за этого всё третье издание «Брестской крепости» уже отпечатанное, было отправлено на переработку.

Наиболее сильно эти тенденции проявились во время составления в 1965 году сборника мемуаров «Буг в огне», который больше не издавался. Его идейным вдохновителем был живущий в Бресте подполковник Евгений Синковский. Он занимал общественный пост заместителя председателя общесоюзного Военно-научного общества, но самое главное — он был свидетелем того, что происходило в июне 1941 года в районе Бреста. И не просто свидетелем, а занимал должность начальника оперативного отдела 28-го стрелкового корпуса, штаб которого находился в Бресте.

Попытка рассказать часть правды в сборнике «Буг в огне»

Евгений Синковский, кроме небольшого рассказа, мемуаров не оставил, мотивируя, что правды написать все равно не дадут. Существовали напечатанные на пишущей машинке материалы его воспоминаний, но, к сожалению, в 1991 году в ходе подготовки несостоявшейся исторической конференции «Брест — 41 год, 50 лет спустя», они были утеряны. Дело в том, что общесоюзная конференция должна была пройти в Бресте в сентябре 1991 года, но после событий августа того года, её просто отменили, а подготовленные материалы были утеряны прямо на кафедре истории СССР Брестского государственного педагогического института им. А.С. Пушкина.

Сейчас маленький рассказ Синковского и практически всю книгу «Буг в огне» растащили на цитаты все современные исследователи альтернативных версий катастрофического начала войны для Советского Союза. Кто захочет, может вдумчиво прочитать этот сборник и убедиться, что многие воспоминания не сильно соответствуют каноническим версиям начала войны.

Тут мельком сказано и о встречном, вполне успешном бое 22-ой танковой дивизии у самой границы, который был прекращен по инициативе командира дивизии. И о том, что самолеты 10-й смешанной авиационной дивизии, вопреки приказу округа, оставались замаскированными на полевых аэродромах, а не в местах постоянной дислокации в Кобрине, Пружанах, Пинске. А чего стоит рассказ, что 21 июня у танкистов забрали боезапас танков, сдав их на оружейные склады. И только природное разгильдяйство некоторых командиров рот, позволило части боевых машин вступить в бой уже в 4.30 утра.

Нигде не подтверждается версия массового нахождения гарнизона Бреста в полевых лагерях. Да, накануне войны 28-ой стрелковый корпус проводил учения „Наступление стрелкового корпуса с преодолением речной преграды“ и „Преодоление второй полосы укреплённого района“. Но на 22 июня 1941 года все части, участвующие в полевых учениях, отошли в Брест, Высокое, Малориту, там где они постоянно дислоцировались. Хотя начальник штаба корпуса и командиры дивизий настоятельно просили командование 4-ой армии РККА оставить хотя бы половину соединений в полевых лагерях.

В то же время большинство служб штаба корпуса оставались на запасном командном пункте Жабинка, а командир и комиссар уехали на выходные в Брест. Там как назло давали в театре классическую оперетту артисты из столицы республики. И в субботу 21 числа в Брест съехались все генералы и полковники 4-ой армии с женами. Часть из них осталось ночевать в Бресте, а часть уехало ночью, не успев добраться до своих частей к началу войны.

Интересны воспоминания брестского районного военкома Ушенина об обстановке в Бресте к полудню, что уже в 6 утра делегаты связи не могли найти никого из военного и партийного руководства Бреста. Представляют интерес сокращенные воспоминания одного из защитников вокзала Николая Ломакина, которые более подробно публиковались в 1968 году в многотиражке Пинского судостроительного завода. Они отличаются от канонической версии Сергея Смирнова и поэтому практически неизвестны.

Забытый героизм защитников Бреста и конъюнктурные подвиги

А чего стоит оборона государственной границы 3-им батальоном 125-го полка капитана Макара Колесникова, находившегося на строительстве укрепленного района в 12 километрах севернее Бреста. Батальон держал оборону до 26 июня. Командир батальона 25 июня послал разведку в Брест, которая обнаружила, что город с 22 июня находится в руках фашистов. Почему об этом подвиге почти ничего неизвестно?

Зато начинается непонятное преувеличение значения в событиях июня 1941 органов НКВД, которые в Бресте запомнились тем, что подразделения 60-го полка НКВД по охране железнодорожных объектов, не смогли дать бой, или взорвать стратегические мосты через Мухавец, Западный Буг. А 60-ый бронепоезд войск НКВД, прибывший 21 июня 1941 года из Столбцов, очень удачно смог эвакуировать высшее партийное руководство области и органов внутренних дел задолго до появления немцев в районе обкома и областного управления.

Например 132-ой конвойный батальон НКВД, которому нынче установили отдельный памятник, запомнился тем в том числе тем, что его оружейники, находившиеся в казарме между Тереспольскими и Холмскими воротами, категорически отказались открыть оружейную комнату батальона. А там находилось 48 ручных пулеметов и 36 снайперских винтовок, которые были нужны сражающимся бойцам, оставшимся безоружными из-за приказа сдать патроны на склад 21 июня 1941 года. На конвойные части НКВД этот приказ не распространялся. И поэтому первая контратака, под командованием Матевосяна, была с саперными лопатками, учебными винтовками и предметами разломанной мебели. А сама оружейка, спустя сорок минут была завалена битым кирпичом от взрыва крупнокалиберного снаряда вместе с хранителями.

А других забытых подвигах защитников Бреста и легендах возникших в последние годы будет рассказано во второй части.

В июне-июле 1941 года примеров героизма бойцов и командиров РККА было достаточно много, чего нельзя сказать о профессионализме высшего командного состава РККА и храбрости политработников уровня выше батальонного звена. Особенно на территории БССР, где положение складывалась и вовсе катастрофическое. Высший командный состав улепетывал со скоростью 60-70 километров в сутки, бросая неповрежденными объекты стратегического значения: мосты, переправы, железные дороги и крупные предприятия. А также гигантское количество неповрежденной, новенькой, часто в смазке, военной техники и тяжелого оружия.

Стремительное отступление РККА

О чем можно говорить, если 23 июня 1941 года немцы захватили целыми огромные окружные воинские склады в Кобрине, армейские склады 4-й Армии в Жабинке, окружную базу ГСМ в Оранчицах. Что характерно, интенданты не отпускали оружие, боеприпасы и ГСМ 22 июня отступающим красноармейцам, требуя распоряжение штаба округа. А уже 23 июня, бросив в полной сохранности вверенное имущество, эвакуировались на восток. В отличие от такой же ситуации в западных регионах Украины, здесь не нашлось ни одного смелого генерала, который бы приказал распечатать склады своим приказом, угрожая расстрелять работников тыла.

Этим и обосновано то, что на плечах бегущей 4-й Армии РККА, чьи бойцы без старших командиров достаточно неплохо оборонялись в Брестской крепости, немецкие войска к 28 июня оказались в 400 километрах от советско-немецкой границы. И очень быстро смогли бы взять два областных центра, Гомель и Могилев, если бы не стрелковый корпус, сформированный из уроженцев Пензы, Саратова и Нижнего Новгорода. 63-й стрелковый корпус на месте получил укомплектование бойцами с опытом боевых действий, призванных военкоматами Гомельской области и моряками Пинской военной флотилии.

Именно его описывал Виктор Суворов, в своей спорной книге, называя «черным корпусом» генерала Петровского. По версии неплохого аналитика и разведчика немцы прозвали этот корпус «черным» из-за того, что он яростно сражался, а его бойцы носили странную черную форму. Писателем было высказано предположение, что в 63-м стрелковом корпусе служили заключенные, и командир у них был из бывших репрессированных, которому не было присвоено звание генерала, и он носил петлицы с устаревшими знаками комкора.

Петровский против Гудериана

В этой истории, как и во всех книгах Суворова, правда наполовину с ложью ювелирно смешана. Но сейчас не об этом, корпус Петровского не только остановил продвижение механизированных войск на восток, но и заставил Гудериана почти неделю искать удобные переправы через Березину, дав возможность Генеральному штабу РККА перебросить резервы на смоленское направление. Затем бывший командующий Среднеазиатского округа, настолько обнаглел в хорошем смысле, что перешел в успешное контрнаступление, освободил два крупных города, Жлобин и Рогачев, и зарылся на этих направлениях в землю.

Главный успех генерала Леонида Петровского, что он в своих войсках не подавлял инициативу, не требовал решения задачи любой ценой. В обороне активно использовал саперов и инженерные заграждения. Не имея собственных танковых частей, генерал создал собственный механизированный отряд быстрого реагирования из пушечных бронеавтомобилей, конфискованных на складах Наркомата внутренних дел и тяжелых грузовиков со смонтированными на них полковыми пушками и минометами. В июле 1941 года в некоторые дни четверть всех немецких потерь приходилось на войска, действующие против корпуса генерал-лейтенанта Петровского в районе Жлобина и Рогачева.

Командир корпуса смог настолько образцово наладить службы тыла и резерва, что к 1 августа 1941 года после ожесточенных боев корпус продолжал радовать командование практически штатной численностью в 36000 бойцов и комплектом артиллерии и транспортных средств. Этот героический подвиг не очень подробно освещался, о нем не снимались фильмы и не сочинялись бравурные статьи. Вроде как успешное противостояние трех дивизий Красной армии против пяти, а затем и семи немецких дивизий было в 1941 году обычным делом.

Зачем фальсифицировали обстоятельства гибели комкора

Возможно, дело в личности самого генерала Петровского. Сын известного революционера и брат одного из лидеров Коминтерна просто обязан был попасть в жернова карательной машины. В мае 1938 года комкор Петровский был уволен с должности члена Военного Совета и заместителя командующего Московского военного округа. Его часто допрашивали, исключили из ВКП(б), но так и не арестовали. В 1940 году в обвинении было сказано, что Петровский был груб с подчиненными и продал по спекулятивной цене свой автомобиль, никаких политических статей ему не инкриминировали.

Виктор Суворов был в чем-то прав, что командир корпуса был штрафным, но в тюрьме, в отличие от Рокоссовского, он не сидел. Успешность его действий заключается и в знании театра военных действий. В Белорусском военном округе Леонид Петровский служил, будучи и командиром полка и командующим стрелковым корпусом в 20-30 годы. Но тема про успешные действия РККА в июле 1941 года в районе Жлобина и Рогачева еще ждет своих бесстрастных исследователей. Мы же остановимся на том: почему советская пропаганда неохотно говорила о генерале, который погиб, выводя свои войска из окружения.

Существуют несколько мемуаров о гибели Леонида Петровского, одна из них фигурирует в Википедии. Везде сказано, что, пробиваясь пешком вместе с бойцами, командир корпуса получил смертельное ранение и скончался на руках сослуживцев. При ближайшем рассмотрении все версии пересказывают донесения начальника политотдела 63-го стрелкового корпуса и второго секретаря Гомельского обкома КПБ. Но оказалось, к действительности они не имеют никакого отношения.

В 1949 году министр МГБ БССР Лаврентий Цанава дал поручение разыскать свидетелей гибели генерала Петровского. И выяснились поразительные вещи. 16 августа 1941 генерал готовил прорыв сводной группы штаба корпуса, части 154-й стрелковой дивизии и отдельного механизированного батальона из окружения в лесном массиве Жлобинского района. Причем, прорыв готовился не уставших и безоружных бойцов, а большой автоколонны, под прикрытием артиллерии и нескольких танков БТ-7М. Он должен был начаться в три часа ночи.

Но немецкое командование смогло через завербованных местных жителей и внедренной агентуры в штаб 154-й стрелковой дивизии разузнать планы командира корпуса и нанести упреждающий удар. Автомобильная колонна была рассеяна, а бойцы начали уходить на восток в пешем порядке.

Немецкий разведывательный патруль обнаружил в лесу легковую машину, откуда по ним был открыт пистолетный огонь. Немцы открыли ответную стрельбу. Подойдя к машине, они увидели мертвого старшего офицера РККА. Командир патруля взял его шинель, планшетку и доставил начальнику штаба 267-й пехотной дивизии оберст-лейтенанту (подполковнику) фон Троту. Обнаружив на шинели петлицы генерал-лейтенанта, немецкая комиссия во главе с полковником Хэкером, командиром 487-го пехотного полка выехала в указанное место. Там они обнаружили труп со знаками различия генерал-лейтенанта РККА и нашли в кармане удостоверение.

Попавший в плен начальник штаба корпуса Файгин опознал командира. На месте гибели отважного командира немецкий полковник Хэкер приказал установить большой деревянный крест с надписью: «Здесь покоится командир корпуса генерал Леонид Петровский». Так что правда, немцы на самом деле установили памятник Петровскому, как писал Виктор Суворов.

В 1944 году сразу после освобождения группа армейских особистов и врачей вскрыла могилу и перенесла прах генерала в братскую могилу в деревне Старая Рудня. При эсгумации тела выяснилось, что Петровский, не желая попасть в плен врагу, последним патроном выстрелил себе в висок.

Непонятно одно, зачем требовалось это скрывать, рассказывать о том, что бойцы несли раненого генерала на руках десятки километров? Ведь в смерти Петровского, принявшего последний бой в одиночку в лесу, ничего постыдного не было. Может оттого, что с ним не находились те, кто был обязан быть рядом с командующим.

Это еще один пример, что ссылки на любые донесения в 1941 году не являются доказательством настоящей картины событий тех дней, которые подлежат еще осознанному исследованию. А генерала Петровского помнят в Беларуси, и его именем названа улица в Жлобине, хотя эта фигура достойна гораздо большего.

Парад на 75-летие Победы, который состоялся в Минске, к удивлению поднял в российском сегменте социальных сетей шторм, основной месседж которого звучал в контексте, что ни Беларусь, ни белорусы не имели никакого морального права проводить парад Победы. Многие договорились до того, мол белорусы всю войну отсиделись в тылу и не смогли даже защитить свою республику в 1941 году. Особые любители заказной истории даже поставили под сомнения официальные цифры потерь БССР, которые зафиксированы в материалах Нюрнбергского процесса и документах ООН.

Сколько белорусов не дождалось Победы

С потерь и начнем. Население БССР вместе с присоединенными в 1939 году районами составляло 9 183 000 человек из них почти 800 000 евреев. На фронтах войны погибло более 600 000 жителей БССР. Во время геноцида мирного населения в 1941-1944 году было уничтожено 1 845 000 жителей, в том числе 715 000 жертв Холокоста. На работах, среди угнанных в Германию, не дожили до Победы 173 200 белорусов. В боях и фашистских застенках погибло 45 000 белорусских партизан и 38 000 подпольщиков. Из 335 000 жителей БССР попавших в плен, вернулось не больше одной трети. Около 100 000 мирных жителей погибло в 1944-1945 году в прифронтовой полосе, от авиационных бомбежек и артиллерийских налетов, взорвавшись на минах и став жертвами банд мародеров и дезертиров.

Более 60 000 было убито партизанами и диверсантами белорусов, которые сотрудничали с оккупационным режимом. Они тоже входят в список потерь страшной войны. Значит, по подсчетам, не учитывая еврейского населения республики и 29 000 иностранных граждан расстрелянных на территории БССР число потерь, которые понесла страна в 1941-1945 году 2 250 000 человек, если выносить жертв холокоста в отдельную статистику. И более 3 000 000 жертв, если признавать евреев, погибших в белорусских гетто и концлагерях жителями республики, которыми они до войны и считались. Всего от 27% до 32 % процентов всего населения БССР было уничтожено во время Великой Отечественной Войны. Более массовых потерь не понесла ни одна союзная республика и ни одно европейское государство. В Беларуси десятки мемориальных комплексов открыты в память о геноциде мирного населения как во времена СССР «Хатынь», «Озаричи», так и во времена независимости Беларуси «Красный берег», «Тростенец», «Яма».

Где во время войны служили белорусы

Теперь разберемся, почему белорусы не защищали свою страну и немцы взяли уже к началу июля под контроль большую часть территории БССР. Сразу видно, что такую жуть пишут специалисты, насмотревшиеся недостоверных военных победоносных фильмов прошлого века. В СССР активно практиковался метод, что служить на территории своего национального образования имело право не более 5% военнослужащих. Поэтому в армиях Западного особого округа был большой процент бойцов из российского Нечерноземья, Башкирии, Северного Кавказа, Средней Азии.

А вот призывников-белорусов в 1940-1941 году призывали чаще всего в Харьковский, Ленинградский, Архангельский военные округа. В том же Бресте, на 30000 воинского состава, бойцов-белорусов было не более 1000 человек, включая весенних призывников 1941 года, которых задержали в Бресте на военно-строительных работах, задержав их отправку в Забайкалье. В корпусах 4 армии РККА, которая так бездарно начала войну, дав немцам с комфортом продвигаться на восток по новеньким автодорогам и железной дороге, процентный состав белорусов был на одном уровне с узбеками, башкирами. Поэтому никак не могли белорусы трусливо пустить немцев на Минск и Москву, это трагедия всего советского народа.

Это же правило действует и в обратную сторону. Брестская крепость, не является символом стойкости белорусов — эта святыня для всего советского народа, что постоянно подчеркивает руководство Беларуси. Красная Армия отступала настолько стремительно, что мобилизацию успели провести только в Могилевской, Гомельской части Витебской и Минской областей. Всего в войне на фронтах Великой Отечественной войны участвовало более 1 300 000 призывников и офицеров из БССР, почти половина из них не вернулась домой. Белорусами в основном комплектовались армии второго и третьего стратегического эшелона, и они массово сражались в обороне Москвы и Ленинграда, Кавказа и Карелии. При обороне Могилева в 1941, в советских войсках уже находилось почти 50% местных уроженцев призванных из областей БССР.

А с уроженцами Западной Белоруссии ситуация происходила трагичней. В начале 1942 года почти всех бывших граждан бывшей Польской республики сняли с фронта и отправили по караульным частям, офицерским школам, в войска, охранявшие советские границы в Закавказье, Средней Азии и Дальнего Востока. С чем это связано, мы еще расскажем в отдельной статье, но к предательству это не имеет никакого отношения.

Бывшие партизаны и полицаи брали совместно Берлин

В 1944 году очень сложно было провести быструю фильтрацию тех, кто помогал партизанам и подполью, и тех, кто пытался жить во время войны, сотрудничая с оккупационными властями. Поэтому кроме явных карателей, в остро нуждавшуюся в людских ресурсов Советскую Армию мобилизовали всех. В деревнях и городах оставались только дряхлые старики, инвалиды. В 1944-1945 шли самые ожесточенные бои в Европе, поэтому сотни тысяч белорусов погибли при штурме Кенигсберга, Бреслау, Будапешта и Берлина. Бывшие партизаны и полицаи часто шли в одной штурмовой группе, поддерживая друг, друга огнем, что невозможно было представить в украинских или прибалтийских частях. Ну, это тема тоже отдельного исследования.

Среди воевавших белорусов, и жителей БССР более 400 Героев Советского Союза и три дважды героя Советского Союза, более миллиона награждены боевыми наградами во время боевых действий. Ведущие мировые державы предложили включить Белорусскую ССР в состав стран-учредителей ООН, как отдельный субъект за большой вклад в победу над нацизмом.

Так, что Беларусь имела полное право на проведение парада Победы в Минске, в связи с последним юбилеем, до которого дожили немногие оставшиеся ветераны войны, как одна из стран-победительниц мирового фашизма без всякого разрешения от кого-либо. И есть уверенность, что и через пять лет в Беларуси пройдет Парад Победы, впереди которого будет громыхать танк Т-34 со знаменем страны победителя — СССР.

Для многих стало откровением почему в своих воспоминаниях главный диверсант Третьего Рейха упомянул оборону Брестской Крепости и Брестского вокзала, ведь нигде не было подтверждено нахождение Отто Скорцени в Бресте в 1941 году. Если о его поездке в Брест в 1943 году вместе с Гитлером знал хотя бы ограниченный круг лиц, тех кто листал засекреченный фотоальбом личного пилота Гитлера, то о более раннем посещении, самого разрекламированного спецназовца в истории войн, объектов в Бресте, ничего не было известно. К роли Отто Скорцени в подавлении очага сопротивления на Брестском вокзале, очень неблаговидной, мы еще вернемся.

23 июня — разящие выстрелы из подземелий

К обеду 23 июня, немцам стало ясно, что защитники вокзала не собираются сдаваться. Из опроса женщин и пожилых железнодорожников польской национальности, которые с разрешения командира обороны Воробьева покинули подвалы, командир 2 батальона 133 пехотного полка майор Рейхарт Тумлинг, поставленный ответственным за зачистку Брестского железнодорожного узла, выяснил для себя неприятные вещи. Общее количество защитников вокзала составило более 150 человек при 12-15 ручных пулемета, боеприпасами отряд был обеспечен…

Питьевая вода имелась в особой пожарной колонке, ведущей от автономной артезианской скважины. Даже с продуктами не было особых проблем, в подвале стояло почти сотня ящиков с запасами вокзального буфета и для снабжения вагонов-ресторанов. Имелись в большом количестве: бисквиты, пиленый сахар в мешках, печенье, шоколад, сухофрукты, портвейн, коньяк.

Но больше всего майора Тумлинга тревожили узкие кирпичные ходы непонятного назначения, оставшиеся ещё от строительства первого вокзала, построенного российским императором. Они вели под землёй к перронам обеих платформ к подземным пустотам, которые выходили на поверхность узкими щелями в обрамлении из армированного бетона. Вот из них было очень удобно стрелять снизу вверх, пронизывая очередью очередной движущийся вагон и попавших в сектор обстрела солдат и офицеров.

Их расположение лишало возможности противодействовать такому огню, по этим импровизированным бойницам огонь было вести бесполезно, обстрелять из пушки невозможно, граната в щели не пролезала. Использовать гаубицы и минометы против почти полуметрового бетонно-асфальтного покрытия было малоперспективно. А применить крупный калибр без повреждения путей, которые нужны были для переброски военных грузов на восток, было опасно без санкционирования штаба группы армий «Центр».

Поэтому майор Тумлинг вместе с уполномоченным имперских железных дорог Радецким принимают решения начать движение поездов с наступлением темноты, закрыв огневые щели вдоль трех перронов котельным железом. Оказалась эта затея провальной. Вокзал начал огрызаться и после того, как из подземелий были подстрелены несколько немецких солдат, эту операцию прекратили.

Ночные вылазки и бесполезная рация

В последующие дни наиболее досаждала немцам группа связистов авиационного полка, во главе со старшиной Басневым. Они обнаружили небольшой бетонный лаз, который выходил между путями варшавской стороны, и каждую ночь проводили разведку. Надо понимать, что бойцы, державшие оборону в подвале, первоначально не планировали покидать это место, надеясь на наступление РККА. Разведка удавалась на славу, каждый раз сержанты Игнатьев и Русанов приносили в подземелье трофеи, у бойцов появились немецкие автоматы, фляжки для воды. Один раз даже достали немецкую рацию, в работающем состоянии, но попытки связаться с частями Красной Армии были тщетны.

Игнатьев обнаружил еще один ход, ведущий в район пешеходного виадука и периодически его обстреливал. Закончилось тем, что немцы и местные жители перестали пользоваться пешеходным мостом, ведущим из центра к северной части города. Местные жители вспоминали, что перестрелки из района вокзала к 27 июня была более ожесточенной, чем из Брестской крепости.

Скорцени и солдаты СС против милиционеров и пограничников

Такая ситуация особенно нервировала немецкие военные и оккупационные власти. Составы через станцию начали проходить только ночью, после случая обстрела и возгорания цистерны с авиационным бензином. А это снижало пропускную способность железнодорожного узла больше чем на 50%. Этим были крайне недовольны в Берлине.

Состав штурмующих подземелья вокзала войск изменился. С 25 июля засевшими в подвалах бойцами занялись элитные войска. Это были прибывшие в двух эшелонах саперы и артиллеристы дивизии СС «Райх». Среди них и находился офицер технического обеспечения Отто Скорцени. Первая попытка применить инженерные навыки была предпринята ранним утром 26 июня. В подвалы были заброшены дымовые шашки и залит бензин, который подожгли. Это было эффектно, но не эффективно. Бензин быстро сгорел, бойцы от него спрятались во внутренних помещениях, а дым быстро развеялся, благодаря особому устройству вентиляции. А группа саперов, которая пыталась в противогазах проникнуть со стороны ресторанного входа, была уничтожена.

С 27 июня по совету инженеров войск СС в подвалы начали заливать огромное количество воды, непосредственно с вокзальной водокачки. Вода поступала неравномерно, если в подвалах с Московской стороны вода застаивалась и затопила все почти все проходы к огневым точкам, то на Варшавской стороне она быстро куда-то уходила. После войны инженеры очень долго откачивали воду из подвалов, а потом все равно приняли решения засыпать подземелья песком и щебнем на полтора метра.

Но защитники даже по пояс в воде старались сохранить свою боевую ценность. Боевой дух был высок, благодаря руководителям обороны лейтенанту-пограничнику Николаю Шимченкову, старшине авиационной службы Басневу, диспетчеру Шихову.

Группа милиционеров Андрея Воробьева еще в ночь на 26 июня смогла вырваться внезапным прорывом, через недостроенный тоннель. Долгое время была неизвестна судьба военного коменданта вокзала подполковника Казбекова, помощника военного коменданта капитана Теслюка и начальника политического отдела батальонного комиссара Жукова. Так вот они, те кто должен был оборонять вокзал, в 9 утра 22 июня на персональном паровозе, только с одним вагоном, прибыли на станцию Жабинка.

2 июля 1941 года из подземелий вырвались последние защитники

28 июня двое бойцов пограничников, скрытно проникнув на водокачку, устроили там диверсию, и не скрылись в пригороде, а вернулись обратно в подземелья. Вода в подвалы перестала поступать. Тогда фашисты начали заливать подземелья нечистотами из городской канализации. 29 июня бойцы оборонявшие подвалы Московской стороны попытались вырваться, через потайной ход, но тот уже был обнаружен фашистами и все они попали в плен. Группа пограничников и связистов-летчиков, оборонявшихся на Варшавской стороне, смогла подорвать гранатами две машины ассенизаторов и не дать им залить отходы в подвалы. Наоборот, веселая жизнь началась у находящихся наверху немцев, которые вынуждены были прекратить временно штурм и пригнать пленных для уборки территории.

К 2 июля подземные бойцы отбили еще три попытки штурма, причем в последней попытке гитлеровцы, взорвав пол в здании, начали оборудовать специальную позицию для подготовленной атаки. И тогда было принято решение прорываться. И что удивительно, группа из 35 человек вырвалась из блокированного вокзала незаметно, добралась до пригорода, где захватив машину и оружие, потом доехали до большого леса, где уже к 10 июля создали партизанский отряд.

Вообще в истории с обороной вокзала много неясностей. Очень много недосказанности, много каких-то секретных подземных ходов. Неизвестно судьба группы милиционеров и пограничников, бывших в подвалах под зданиями на Привокзальной площади, откуда еще в 1940 году существовал километровый подземный ход в крепость. Неясно, что это за тоннель, которым уходила группа Воробьева, секретный ход который строили 1939-1941 годах от вокзала к административному кварталу или какой-то другой.

Известно только то, что в 1945 году перед остановкой Иосифа Сталина в Бресте, когда он ехал на Потсдамскую конференцию, армейские саперы и офицеры МГБ, что-то постоянно подрывали в районе вокзала. Именно тогда и была уничтожена вся подземная сеть Брестского железнодорожного вокзала. А Отто Скорцени участвовал в штурме подземелий, но не как диверсант, а как инженер, спланировавший временный водопровод для затопления героических защитников.

К полудню 22 июня 1941 года в Бресте не осталось защитников

К 11.30 22 июня в Бресте складывалась следующая ситуация. Активная перестрелка шла в районе Брестской Крепости и на обеих улицах, ведущих из города в крепость. Рубеж обороны, который готовили бойцы комендатуры, милиция и члены истребительного батальона Брестского райкома КПБ по улице Ленина был оставлен по приказу заместителя командира 6 стрелковой дивизии РККА М.Е. Козыря. Даже тюрьма была спешно оставлена доблестными чекистами 137 конвойного батальона НКВД и оттуда вырвались как уголовники, так и политические заключенные. Если вторые рванули по домам, то первые добавили дополнительной суматохи в затихший, перед большой бедой город. На городской электростанции, которая находится на берегу реки Мухавец, на половине пути от крепости в центр города, готовились взорвать оборудование несколько саперов. Однако, персонал станции не дал им этого сделать, обезоружив военных и сдав их охранявшей стратегический объект местной милиции. На улице Гоголя полсотни офицеров во главе с областным и городским военкомами отбивались от полноценной роты 81 саперного батальона вермахта в здании военкомата.

Героические попытки эвакуации граждан из Бреста

На вокзале к тому времени смогли частично отправить пассажиров на восток. На дальше эвакуация приостановилась. Огромное здание депо и территория где стояли паровозы, с 8 утра плотно простреливалась несколькими немецкими пулеметами. Мотодрезину начальника отделения в 9 утра отослали в район станции Брест-Полесский, где должен был находиться бронепоезд войск НКВД и бойцы, которые прошли специальную подготовку по охране железнодорожных объектов. Но сержант милиции никого не обнаружил; ни на станции, ни в казармах, которые размещались тут же.

Дежурный по станции информировал, что бронепоезд и отдельный ремонтный поезд, с прицепленными пассажирскими вагонами покинули станцию три часа назад, а колонна легковых и грузовых автомобилей, которые привезли пассажиров и какие-то ящики, выехала из города примерно в то же время. После таких известий вокзал покинул дежурный конвойный взвод НКВД, мотивируя тем, что у них отсутствует приказ начальства о дальнейших действиях. Лейтенант, командир взвода, планировал пробиться либо к областному управлению НКВД, либо к городской тюрьме, где находился штаб конвойного батальона. Так или иначе, защитники вокзала лишились 4 ручных пулеметов и двух снайперских винтовок, не считая обычного стрелкового оружия и 42 бойцов.

С оружием вообще были существенные проблемы. У милиции не было автоматического оружия, командиры и бойцы имели при себе личное оружие с минимальным количеством патронов. Только у группы пограничников, отступивших к вокзалу, имелось несколько пулеметов. Защитникам вокзала очень пригодился временный склад оружия отобранного у контрабандистов и преступных шаек, в основном польского производства. И по случайности, на одном из путей находились два вагона с боеприпасами для винтовок и ручных пулеметов польской армии.

Сколько было защитников Брестского вокзала

Когда начались бои на дальних подступах, а первоначально гитлеровцы наступали с севера и с запада, число защитников вокзала составляло около полутысячи бойцов и командиров из разных частей гарнизона города. Сопротивление было достаточно хорошо организованным, немцы привлекли к захвату вокзала, кроме специально подготовленных штурмовых групп, 2 батальон 133 полка, части 45 разведывательного и 81 саперного батальонов. Благодаря начальнику отделения Леониду Елину, была организована полноценная эвакуация раненых с поля сражения, в расположенную в километре восточнее вокзала железнодорожную больницу.

С появлением немецких мотоциклов и броневиков со стороны центра города, оставалась свободной дорога на восток, чем воспользовались некоторые группы бойцов РККА, которые смогли отойти до полного окружения Брестского железнодорожного вокзала. Это случилось в 11.30, когда два немецких броневика с мотоциклистами заблокировали железнодорожный путь на Минск и Москву в районе киевского ответвления. Массивное здание вокзала служило неплохой защитой для оборонявшихся, а с крыши простреливались практически все направления. Установленные на высоте пулеметные точки заставили искать убежище наступающих австрийских вояк из 45 пехотной дивизии.

Но с малыми ротными минометами; мобильными и опасными на дистанции до километра, справиться не удалось. Двор вокзала был засыпан 50-мм минами, осколки которых выкашивали как защитников, так гражданских лиц. Поначалу люди прятались в многочисленных помещениях вокзальных зданий. К 14.00, прибывшие со стороны Тересполя бывшие французские танки, приспособленные для перемещения по железнодорожным рельсам, сделали это укрытие очень ненадежным. В это же время и был смертельно ранен в живот начальник отделения дороги Леонид Елин. Принявший командование обороной начальник железнодорожной милиции Алексей Воробьев приказал перебросить в подвалы полсотни ящиков с патронами и гранатами и всем оставшимся в живых, спуститься в подвалы. Прикрывали организованный спуск в подвалы бойцы пограничники во главе младшим политруком Борисом.

Первые сутки обороны вокзала

Всего в трех автономных подвальных помещениях площадью более 3 500 квадратных метров оказались более сотни вооруженных бойцов, милиционеров и железнодорожников с несколькими ручными пулеметами и почти 300 человек женщин и детей из числа семей командиров РККА. Уйти в подвалы было разумной идеей, к тому же их то и подвалами называть как-то мелко. Это полноценные подземелья, с огромными уходящим через весь город к реке кирпичными коллекторами и бетонным сводчатым ходом, ведущим в направлении крепости. Оба этих хода почему-то были завалены в июне 1941 года строительным мусором. Люди оказались разделены в трех подземных отсеках. Гражданские лица и часть милиционеров находились в подземельях под варшавской стороной вокзала.

К утру 23 июня немцы, потерявшие, при попытке проникнуть в подвал, почти с десяток солдат, предложили выйти всем женщинам и детям под гарантии главного врача Брестской железнодорожной больницы Артамонова. Большинство женщин и детей покинуло убежища, и их под конвоем увели в больницу. Немцы так же захватили трех пожилых железнодорожников, у которых пытались выяснить, где начинается ход в крепость, а также в каком месте находится взрывчатка, с помощью которой большевики заминировали вокзал. С этим и связано, видимо, нежелание немцев применять тяжелое оружие, они опасались мощного взрыва, который начисто бы смел нужную инфраструктуру. Но к сожалению немцы ошибались, стратегический объект железнодорожный вокзал, никто не подготавливал к взрыву…

В третьей части мы расскажем, что делал Отто Скорцени в брестских подземельях.

К 23 июня 1941 года в городе Бресте оставался лишь только один очаг сопротивления. Остальные редкие попытки организовать сопротивление были подавлены еще к полудню 22 июня. Активная стрельба слышалась только из района Брестской крепости и Брестского вокзала.

Об обороне вокзала вроде бы и написано достаточно много материала, но все они пересказывают, либо самые первые сведения о защитниках, записанные еще писателем Сергеем Смирновым в начале 50-ых годов, либо вольные пересказы немногочисленных мемуаров времен «хрущевской» оттепели. Но все эти материалы несут какую-то недосказанность. Очень разнится количество, как людей, которых война застала на вокзале, так и самих защитников.

Брестский вокзал накануне войны

Интересен вопрос, почему многие современные исследователи пытаются принизить значение обороны вокзала, пытаясь доказать, что из окон современного подвала невозможно обстрелять перроны и пути. В тоже время 24 июня комендант Бреста генерал-лейтенант Вальтер фон Урн, запрашивает в штабе группы армий «Центр», специалистов по боевым действиям в условиях подземных коммуникаций и свое требование подкрепляет цифрами, что более 35 эшелонов, находятся в режиме ожидания, в связи с опасностью железнодорожного движения, через Брестский железнодорожный узел.

Все кто вспоминает последний мирный день, всегда отмечают напряженность жителей города, которые еще за две недели до начала войны разобрали в местных магазинах продовольственные товары длительного хранения и промышленные товары, и беззаботность официальных советских и военных властей.

Например, мало кто знает, что немецкие офицеры приезжали на танцы в Брестский гарнизонный дом офицеров, который находился напротив вокзала, вплоть до 15 июня 1941 года. По воспоминаниям брестского железнодорожника Андрея В., немцы ездили каждую неделю. Впереди шла мотодрезина с пулеметом, к ней был прицеплен классный вагон, в котором обычно находилось до 50 офицеров в звании от обер-лейтенанта, до подполковника. Причем германские офицеры вели себя довольно дерзко, и, по свидетельству начальника оперативного отделения штаба 28 стрелкового корпуса Евгения Синковецкого, они 15 июня оскорбили одну из жен командиров. Поэтому 22 июня командиры штаба корпуса ждали их в гости, с целью поквитаться, невзирая на запрет командира и комиссара корпуса.

Непонятно с чем связана такая лояльность в пограничном городе. В ночь на 22 июня творилось вообще что-то невообразимое. Милиционеры идут по улице, видят как группа гражданских лиц весело и нагло режут телеграфные провода, ничего не предпринимают, только докладывают дежурному, которые самолично решает, что это простой аварийный ремонт. Или в 1.30 группа из 30 младших офицеров — пограничников требует у дежурного вокзала отправить их на станцию Высоко-Литовск, причем вид у пограничников очень отличается от внешнего вида командиров РККА. Между собой они разговаривают на немецком языке. Но дежурного начальника милиции это не смущает, и он делает внушение милиционеру, который об этом докладывает и арестовывает учителя-еврея, который настаивает на проверке у пограничников документов. В 2.30 странным пограничникам предоставили паровоз и вагон и отправили на север.

Почему захлебнулся первый штурм вокзала

Во время артиллерийского налета вокзал, привокзальные строения, пути практически не пострадали. Было понятно, что немцы решили максимально сберечь транспортную инфраструктуру Брестского железнодорожного узла. Долгое время считалось, что немцы очень быстро захватили вокзал при помощи бронепоезда и диверсионных групп полка специального назначения «Бранденбург». Но оказывается это не совсем так.

Немцы, каким то образом ,смогли моментально уничтожить 3 роту 60 полка НКВД, охранявшюу железнодорожный и автомобильные мосты через Западный Буг. И могли быть уже в 4.30-4.50 на перронах Брестского вокзала. Там к 4 утра скопилось почти 1500 гражданских лиц, пассажиров утренних поездов на Москву, Минск и Киев.

Но на пути немцев встал старый форт «Граф Берг», который по замыслу строителей Брестской Крепости контролировал железную дорогу. На 22 июня 1941 года в форте был расквартирован 1 дивизион 132 артиллерийского полка 6 стрелковой дивизии, но практически без орудий. Материальную часть увезли 19 июня на полигон, за исключением одной дивизионной пушки, которая и находилась в ремонтном взводе.

До того, как орудие подбили, оно успело сделать 7 выстрелов и значительно повредить немецкий бронепоезд, которому ничего не оставалось делать, как отползти на станцию Тересполь. Фашистские диверсанты залегли и стали ожидать подкрепления. Бойцы 131 артполка, пользовались укрытиями форта, которые были неуязвимыми для немецкой полковой артиллерии. Поэтому враг смог только к 11 утра прорваться мимо героических артиллеристов, которых массированный минометный огонь загнал в казематы форта « Граф Берг».

Какая сразу картина интересная вырисовывается; у руководства области и железной дороги было почти 7 часов, для эвакуации и организации обороны вокзала, паровозного депо, водокачки и других стратегических объектов Брестского железнодорожного узла. Как вспоминал дежурный по вокзалу, он уже в 5.30 послал в штаб корпуса на улицу Леваневского — это примерно 700-800 метров от вокзала, связного к командиру корпуса генерал-майору Попову, с просьбой дать указание, что делать с гражданскими людьми и выделить подкрепление для обороны вокзала. На что получил указание не паниковать, и дать время разобраться.

Видимо руководство 28 стрелкового корпуса быстро разобралось в ситуации, так как в 6 утра уже покинуло Брест, перебравшись на 25 километров восточнее, в район станции Жабинка, где находилась часть корпусных оружейных складов и резервный командный пункт. Надо отдать должное, что без указания сверху, начальник Брестского отделения железной дороги Леонид Елин и начальник железнодорожной милиции Алексей Воробьев смогли отправить на восток три состава с женщинами и детьми. Их по дороге обстреляли самолеты, но они смогли добраться в тот же день до Баранович.

Руководство области на вокзале так и не появилось, оно эвакуировалось со станции Брест-Полесский, где стоял бронепоезд, приписанный к 60 полку войск НКВД. Вот он и послужил средством бегства, вместо защиты железнодорожных мостов через Западный Буг и Мухавец. К 11.20 на вокзал прибежала группа пограничников, с донесением, что по улице Ленина к вокзалу двигается колонна мотоциклистов и бронеавтомобилей. С этого момента начинается сама оборона Брестского вокзала. Но об этом уже во второй части.

Коренные брестчане, иногда, любят говорить фразу: из города-героя Бреста, не задумываясь о том, что в свое время Верховный Совет специально подчеркнул, что звание героя присваивается непосредственно старой крепости, а не городу, в отличии от остальных населенных пунктов СССР. Так что такого произошло в пограничном Бресте, что советское руководство приняло решение основать уникальное звание «Крепость-герой», только чтобы не давать звание города-героя Бресту.

В довоенном Бресте находилось множество частей РККА и НКВД

За знаменитой героической обороной старой цитадели не афишируется тот момент, что Брест стал единственным из областных городов СССР, который был взят под контроль немецкими войсками, практически без сопротивления к полудню 22 июня 1941 года.

Это особо удивительно, ведь город был насыщен частями Красной Армии и подразделениями НКВД. Брест в довоенное время имел довольно завидный казарменный фонд. Кроме больших казарм Брестской крепости, в городе находилось три военных городка, построенных еще армией Польши. Накануне Отечественной Войны в Южном городке располагалась 22 танковая дивизия 14 механизированного корпуса и 40 автомобильный полк, более 12000 человек, 300 танков и большое количество орудий и минометов. Интендантский городок был отдан полку железнодорожных войск НКВД и курсам сержантов НКВД. В Северном городке находились части корпусного подчинения 28 стрелкового корпуса; артиллерийские полки, разведывательный, саперный и батальон связи, зенитно-артиллерийские дивизионы.

Кроме того, в городе находилось областное управление НКВД, областной и городские военкоматы, военная комендатура, почти полтысячи командированных в Брест командиров, школа авиационных техников, окружная школа младших политруков, штаб пограничного отряда с механизированным батальоном пограничных войск НКВД.

Вдоль государственной границы, вблизи города Бреста, находились многочисленные доты 62 укрепленного района. По мемуарам бойцов и командиров 18 пулеметного батальона большинство крупных современных бетонных укреплений были оборудованы артиллерийскими орудиями и пулеметными установками. Всего в городе, не считая войск размещенных в Брестской Крепости, находилось более 25000 бойцов и командиров с большими запасами оружия, боеприпасов, ГСМ и обмундирования.

Также в Бресте находились оружия бывшей польской армии, захваченные в Бресте в 1939 году. Всего, по документам немецкой трофейной службы, на складах в Бресте находилось более 30000 винтовок, 1000 пулеметов и 280 минометов польского производства.

Трусость руководства области и советских генералов привела к трагедии

И вся эта масса войск, с большим количеством вооружения, уже к 12 часам дня покинула Брест. Во времена хрущевской оттепели публиковались некоторые интересные мемуары бойцов и командиров, встретивших 22 июня 1941 года в самом Бресте. Из них можно было узнать, как в шесть утра город покидали на мотоциклах броневиках генералы: командиры дивизий и корпусов. В 5.30 утра железнодорожный узел покинул бронепоезд № 58, на котором спешно уезжали по направлению к Минску; 1 секретарь Брестского обкома КПБ, капитан НКВД Михаил Тупицин и начальник Брестского областного управления НКВД, капитан НКВД Алексей Сергеев.

Руководство области убегало в такой спешке, что успело только захватить своих жён, позабыв уничтожить или вывезти секретные и сверхсекретные документы. Оккупационные власти получили в своё распоряжение полные списки руководителей коммунистических организаций области, комсомольских активистов и информаторов НКВД. К шести утра в пустом еще городе не оставалось ни высшего гражданского, ни высшего военного начальства, которые бы могли на себя взять ответственность за оборону города и своей властью распечатать оружейные склады. Средние командиры действовали согласно довоенным инструкциям, по которым войска брестского гарнизона должны были сосредотачиваться в районе Жабинки, 20 километров восточнее Бреста.

Долгое время считалось, что немцы так тихо совершили артиллерийский налет, что все воинские части, дислоцируемые в Бресте, были уничтожены сразу. Но документы свидетельствуют другое: К 13.00 в районе Жабинки скопилось почти 13000 бойцов и командиров, более 100 танков и 50 орудий и 350 автомобилей, выведенных из Бреста. И это без учета, что потери отступающих войск составляли почти 30% на пути от Бреста до Жабинки. Такого количества бойцов вполне хватило, чтобы долго защищать город, держа под контролем основные шоссейные и железнодорожные пути, пытаясь эвакуировать из города людей и особо ценное оборудование. Ведь немцам в Бресте достались 35 паровозов, более 1500 вагонов, 123 легковых и 988 грузовых автомобилей, 65 артиллерийских тракторов и 22 автобуса.

Брест мог обороняться долгое время

Если бы советское руководство области и генералы занялись, в первые часы войны, обороной города, то и деблокировать Брестскую крепость, в которой находилось еще 10000 солдат и офицеров, не представляло особого труда. При наличии большого сопротивляющегося гарнизона в Бресте, который бы контролировал железнодорожные пути на Хелм, Ковель, Минск, Варшаву, Белосток и автомобильные дороги на Луцк и Минск начальный этап войны мог сложиться совсем по другому. А так на весь город единственным очагом сопротивления стала оборона областного военкомата, которая была подавлена уже в 13.00.

И только Брестский железнодорожный вокзал, благодаря развитым подземным коммуникациям и некоему секретному ходу, держался целую неделю. И именно его защитники не попали в плен, а смогли воспользоваться тайным ходом и вырваться из оккупированного Бреста, когда фашистские войска уже вступили в Минск. Из-за их действий была резко на 10 дней снижена пропускная способность Брестского железнодорожного узла, так как большинство проходящих эшелонов попадали под обстрел из ручных пулеметов, ведущих огонь из подвалов. Но об позабытой ныне обороне железнодорожного вокзала, которую отметил в своих мемуарах главный диверсант III рейха мы еще напишем.

От паники, которую посеяли люди отвечающие оборону Бреста, прежде всего, пострадали горожане. Ведь в довоенном Бресте половина населения составляли евреи, которые оккупантами были согнаны в гетто, а затем и тотально уничтожены.

Уже в 14.00 дня Брест, который не подвергся сильным разрушениям, принял немецкий военный комендант и наступил трехлетний период оккупации города.

Чтобы стать закоренелым антифашистом, достаточно посетить самое страшное место в Республике Беларусь. И это не Хатынь, а мемориал в Красном Береге Жлобинского районаГомельской области. Здесь больше 75 лет назад происходило самое жуткое, из злодеяний фашистской оккупации. В деревне Красный Берег, в 1944 году был открыт один из детских донорских пунктов снабжавших свежей кровью госпитали немецкой армии.

Кровь белорусских детей для офицеров вермахта

Многие, наверняка помнят жуткую сцену из фильма «Щит и Меч», где главный герой посещает детский концлагерь, и кормит конфетами истощенных детей. Здесь всё было немного по-другому. В интернете гуляет много страшилок и эмоциональных рассказов — про детский концентрационный лагерь, где якобы детей вешали, пытали, и чуть ли не вырезали органы. Такого, по свидетельству научных сотрудников мемориала, здесь не было.

Но от обыденности происходившего — становится еще страшнее. Здесь на берегу реки находился пункт отбора детей, которые должны были стать донорами для немецких раненых офицеров, находящихся в Германии. Сюда сгонялись дети до 15 лет, у которых брали на анализы кровь. Над ними не издевались, не избивали и даже кормили хлебом с маргарином, но само превращение детей в некие живые сосуды, в которых транспортировалась кровь в Германию, для особо ценных раненых, вызывает шок и ненависть.

И втройне омерзительно, что этим занимались не нелюди в черных мундирах, а обычные военные врачи, которые в большинстве своём не видели в своих поступках ничего, даже криминального. Да были и там врачи, которые понимали бесчеловечность таких действий и помогали некоторым малолетним узникам, покинуть страшное место, чтобы избежать поездки в Германию. Они выписывали их домой даже с шоколадом в кармане и предупреждали родителей, что ребенка лучше спрятать. Но таких — было меньшинство.

По указанию главы медицинской службы Третьего Рейха, подростков, которые не подходили на роль доноров, отправляли в Германию для работы в госпиталях, чтобы высвободить людские ресурсы. Из отправленных в Германию 1900 детей возраста 11-15 лет, назад домой после войны вернулось не более сотни. Наиболее пострадало население местных деревень. В 1944 году детей забирали целыми классами, прямо из школ.

Партизаны не смогли освободить детей из донорского пункта

Поначалу донорский пересыльный пункт, как и госпиталь, охраняли брянские полицаи из бригады РОНА Каминского. Но они быстро наладили торговлю детьми с местными жителями за выпивку и продукты. Немцы показательно расстреляли начальника охраны — бывшего лейтенанта РККА Сергея Пришлюка и вместо проспиртованных полицаев, поставили хорватов из антипартизанского батальона. Этих зверей партизаны даже не брали в плен, настолько у них была кровавая слава. Это к тому что в 1944 партизанили даже украинцы из охранного батальона, официально причастного к сожжению Хатыни, им партизанский начальник особого отдела, обещал снисхождение, а вот хорватов с их бело-красными шахматными шевронами партизаны сразу пускали в расход.

Партизаны с самого начала работы донорского пункта планировали освобождение малолетних узников, но немцы расположили и госпиталь и лабораторию по анализу крови рядом с крупной железнодорожной станцией Красный Бор. Этот железнодорожный узел находился на магистрали соединяющей Минск и Гомель, ведущей у фронту. Кроме значительной охраны и десятка зенитных батарей, на станции постоянно отстаивались 4-5 эшелонов с войсками, едущими на фронт.

После начала операции «Багратион» командир партизанской бригады «Железняк» слишком поздно смог выделить бойцов для освобождения детей. К тому времени фашисты смогли отправить всех малолетних доноров в Германию. Среди отправленных детей были и дети партизан Жлобинского района.

В 2007 году в деревне Красный Бор был построен мемориальный комплекс, посвященный всем детям — жертвам войны. Он является единственным в Европе и его главная цель показать, что во время войны больше всего страдают дети, у которых украли детство и заставили пройти настоящий земной ад.

Новые фальсификации на страшной теме

Мемориальный комплекс рассчитан на эмоциональный взрыв, который необходим, чтобы показать экскурсантам весь ужас войны. И это ему вполне удается и без страшилок местных экскурсоводов, про ванны и отрезание ног, чтобы стекала кровь до последней капли. В то время не было возможностей консервировать и транспортировать большое количество крови на тысячи километрах. Неужели от того, что дети сами являлись контейнерами для доставки собственной крови в госпитали Третьего Рейха не становится омерзительней? В этом районе был концлагерь, но только взрослый. А детей здесь никто долго не держал и их отправляли в Германию в течении недели и набирали новых.

Сам комплекс с его мертвым классом, аллеями солнца и витражами по детским рисункам, нарисованным во время войны — бьет наповал. Здесь замолкают даже современные дети, которые увлечены только гаджетами и социальными сетями. Сюда обязательно нужно привезти своего ребенка, чтобы показать весь ужас войны, и какая кровавая Победа нам всем досталась, а также насколько важно беречь мир.

Оборона Брестской Крепости является чуть ли не самым известным эпизодом Великой Отечественной Войны, но в то же время загадок и тайн у старой цитадели остается достаточно много, чтобы посвятить им не одну книгу. Некоторые исследователи крепости, прочитавшие часть архивных документов, и поработав в фондах Музея обороны Брестской Крепости, считают, что они имеют право делать безапелляционные выводы. Этой статьей мы откроем небольшой цикл работ о малоизвестных событиях, происходивших в Брестской крепости, её тайнах и загадках, существующих уже не одно столетие.

Гитлер и Муссолини в Брестской крепости

Начнем с события достаточно известного, но имеющего несколько загадочных версий. Никто из немецких мемуаристов и современных историков так и не объяснил, зачем приезжал Гитлер в Брестскую крепость. Ведь, не в обиду патриотам, оборона Брестской крепости в июне-июле 1941 года — это локальные боевые действия для всей Великой Отечественной Войны, не сильно повлиявшие на планы фашистского командования летом 41 года.

Начнем с канонической официальной версии советских времен. Она гласит, что Гитлер настолько был поражен героическими защитниками Брестской крепости, что решил сам осмотреть места гибели нескольких сотен солдат и офицеров 45 австрийской пехотной дивизии, к которым диктатор испытывал родственную симпатию. Но эта версия все-же неубедительная. К концу августа гитлеровские войска уже захватили всю Прибалтику, БССР и основную часть УССР и масштабы боев, трофеев и пленных были на порядок выше, чем пограничные сражения в Брестской Крепости.

Да и вряд ли Гитлеру вообще доложили о неких проблемах при штурме старой цитадели. По мемуарам немецких генералов он довольно нервно реагировал, на любые события, которые не укладывались в его логическую схему. Личный пилот фюрера в 1945 году сообщил, что Гитлер, вместе с Муссолини, якобы хотели осмотреть разрушительное действие осадных самоходных мортир «Карл», которые специально ради этого визита снова привезли на окраины Бреста.

Эта версия имеет право на жизнь, но тут тоже есть свои неувязки. Мортиры «Карл» были не самым эффективным оружием при артиллерийском налете на старую крепость, а по параметрам цена/боевое воздействие сверхмощные пушки оказались далеко в хвосте, после всех орудий крупных калибров, состоящих на вооружении немецкой армии. Снаряды мортиры оказались слишком тяжелые, но с малым количеством взрывчатки, они просто зарывались глубоко в землю и там взрывались, нанося минимальный ущерб.

Опасными они являлись только для глубоких подземных бункеров и второго уровня Брестской крепости, который находился на глубине около 5 метров, но в апреле-мае 1941 года известные входы в него были полностью заблокированы строительными организациями НКВД БССР. Эти снаряды не давали эффектных разрывов и воронок, которые можно было показать итальянскому дуче. А вот наличие в представительной делегации рейхсмаршала авиации Геринга и генерал-фельдмаршал Кессельринга делает предпочтительнее другую версию.

Для штурма Восточного форта использовали танки и авиацию

Наиболее организованной в Брестской Крепости, была оборона Восточного форта, здесь, под руководством майора Гаврилова, несколько сотен красноармейцев и командиров уверенно держались вплоть до 30 июня. Восточный форт это мощное оборонительное сооружение, укрытое под толщей земли, с развитым подземным уровнем. При артобстреле бойцы просто уходили на один уровень ниже, там же находился и обширный склад боеприпасов и временный госпиталь. Так же бесполезными оказались и саперы с их огнемётами, и рота трофейных танков БТ-5, которые подъезжали к самым бойницам и стреляли внутрь помещений форта.

Военный комендант Бреста, генерал-лейтенант Вальтер фон Урн, который отвечал за подавление очагов сопротивления в Брестской Крепости, запросил помощь авиации. Поначалу форт подвергся бомбардировке 500-килограммовыми авиационными бомбами. Но старое укрепление, с развитыми подземными сооружениями — выдержало. И вот было принято решение применить для уничтожения гарнизона Восточного укрепления сверхтяжелую бомбу массой в 1700 килограмм.

Гитлер в то время разрабатывал планы о нанесении ударов сверхтяжелыми авиационными боеприпасами по Лондону, Свердловску, Москве, Саратову. После нанесения авиационного удара, форт получил значительные разрушения, а  контузию приобрели все уцелевшие защитники Восточного укрепления. Из них 389 человек попало в плен, а группа из 30 человек вместе с майором Гавриловым сумела уцелеть, уйдя по скрытому ходу на третий уровень подземелий форта. Взрыв был настолько силен, что в центре Бреста повыбивало все уцелевшие стекла, а стоявшие в 600 метрах от форта несколько мотоциклов скинуло в воду.

Брестский мир 2

Вот именно последствия применения этой авиационной бомбы и приехал в Брест смотреть Гитлер вместе с Муссолини. А два высших чина германской авиации служили статусными экскурсоводами. Ну и заодно сухопутное командование провело для фюрера экскурсию, устроив своеобразную Аллею Славы, сконцентрировав в Цитадели трофейную советскую технику, собранную в окрестностях Бреста.

Была еще одна причина. Гитлер считал Брестский мир 1918 года, чудом, спасшим немецкое государство, поэтому он планировал, что будет символично подписать мирный договор с большевиками, если Сталин запросит перемирия на немецких условиях, именно в здании, где состоялось ратификация мирного договора между кайзеровской Германией и правительством Ленина. Рейхсминистр иностранных дел Риббентроп специально прилетел, чтобы оценить возможность ратификации мирного договора между СССР и Германией именно в Бресте.

Гитлер побывал в Бресте и еще один раз в декабре 1943 года, и в этом визите его сопровождал главный диверсант рейха, об этом визите существуют лишь очень отрывочные данные, но тем не менее одной из статей мы обязательно расскажем об этой таинственной поездке, и почему Гитлер ей придал секретный характер.

В начале ноября произошло событие, которое, к сожалению, информационно не было широко освещено за пределами брестских форумов, хотя автор так называемой сенсации специально приехал в Беларусь.

Героев не было, были пленные

Немецкий ученый историк Кристиан Ганцнер защитил диссертацию по теме обороны Брестской Крепости, где утверждает, что вместо героической защиты была массовая сдача в плен, что немецкие потери при штурме были малозначительны. А, начиная с 27 июня, в крепости не был потерян ни один немецкий военнослужащий. Пользуясь архивами бундесвера, Кристиан Ганцнер утверждает, что весь героизм защитников Брестской Крепости — это обычная пропаганда, которая достигла своего апогея, в 70-ые годы 20 века. Именно тогда было принято решение о строительстве грандиозного мемориального комплекса.

Конечно после таких заявлений, первое желание — это утопить въедливого немца, на том месте, где пограничники топили резиновые штурмовые лодки, на которых гитлеровцы пересекали водную гладь Западного Буга. Но постараемся разобраться с этим утверждением, так как это точка зрения не отдельного историка, а всей военной исторической наукой Германии. Это следует из того, что рецензентами работы Ганцнера явились крупнейшие специалисты по истории Восточной Европы и бундесвера профессора Штёфан Трёбст и Маттиас Рогг.

Массовая сдача в плен защитников крепости

Основные факты, которые приводит немецкий историк в своей работе. Это количество убитых военнослужащих 45 пехотной дивизии и плененных красноармейцев. Оно по немецким данным составляет 420 солдат и офицеров убитыми с немецкой стороны и порядка 7000 военнопленных красноармейцев. Из чего делает вывод, что с немецкой стороны потери были всего 2.5% от состава дивизии, а сдавшихся защитников крепости в плен было более 80% от гарнизона крепости. Причем в 22-24 июня сдалось более 4000 бойцов и командиров. Эти цифры, утверждает Ганцнер, полностью разрушают миф о героических защитниках, которые сражались до последнего вздоха. Далее, исходя из графика немецких потерь, немецкий историк делает вывод, что о никаких 31-дневных боев в крепости не может быть и речи, и, что последний военнослужащий 45 пехотной дивизии погиб 27 июня.

Что же было на самом деле?

Нельзя сказать, что молодой немецкий историк фальсифицировал документы, просто он не стал глубоко копать. Количество пленных в советских источниках не указывалось, но их наличие никогда не скрывалось. Можно вспомнить поступок капитана Шабловского, который был пленен, но попытался бежать, спрыгнув с моста в обводной канал. Большое количество пленных еще вызвано национальным составом 42 и 6 стрелковых дивизий, в котором служили новобранцы из Средней Азии и призванные в мае жители Западной Белоруссии.

Если первые, потеряв командиров и старослужащих — элементарно растерялись, то вторые в плен шли осознанно, так как помнили немцев по 1939 году, и не ждали от них большего зла, чем от Советской власти. Кстати их ожидания полностью оправдались. Вплоть до конца июля 1941 года гитлеровское командование отпускало уроженцев Западной Белоруссии из плена по домам, считая их жертвами большевистского строя. Тем самым немецкое командование создало себе базу, как для формирования вспомогательной полиции, так и для партизанских отрядов.

Поэтому добровольная сдача в плен в Брестской Крепости была характерна для солдат весеннего призыва 1941 года, которые использовали фортификационное сооружение, как большую казарму. Наиболее опытные старослужащие находились в полевых лагерях в пригородах Бреста, а та часть, которая оставалась в крепости, примерно 1500 человек и составило ядро сопротивления.

Батальон эскорта фюрера в Брестской Крепости

Теперь о немецких потерях. Не будем растекаться мыслью по древу, а сразу скажем, что их методология подсчета в корне неверна. Немецкие историки подсчитывают только убитых 45 пехотной дивизии, не учитывая раненых. Ну и главное, начиная с 26 июня, 45 пехотная дивизия не имела никакого отношения к крепости и была передислоцирована в Пинск, который на 200 километров восточнее. В Брестской крепости находился только один ремонтный взвод, который умудрился потерять одного человека.

Главную борьбу с укрывшимися в казематах бойцами РККА вели части корпусного подчинения 12 армейского корпуса — 750 отдельный саперный батальон, 1 батальон 26 зенитного полка и роты охраны 11 и 402 военно-дорожных батальонов. И потери, которые они понесли, входят в другую статистику. По воспоминаниям бельгийского добровольца, служившего в частях люфтваффе, перестрелки были каждую ночь, и в начале июля 1941 года из взвода убыло в лазарет 6 военнослужащих, один из них скончался в госпитале. И это только в одном взводе, даже не в саперном. Саперы были основной боевой силой при штурме казематов.

В июле к ним присоединилась рота из батальона личного эскорта фюрера, которая обеспечивала безопасность визита в Брест Гитлера и Муссолини (об этом интересном факте мы еще напишем). И только к 15 августа военный комендант Бреста — Вальтер фон Урн смог дать представителям имперской безопасности гарантии отсутствия в крепости вооруженных людей.

Интернациональный подвиг

Так, что сенсация немецкого историка оказалась сомнительной. Просто он подставил известные факты под определенный угол зрения.

У Брестской Крепости еще существует много загадок, которые предстоит исследовать, но нельзя утверждать, что подвиг защитников Брестской крепости — это фантазия и пропаганда. По инициативе белорусской стороны защита Брестской крепости признана интернациональным подвигом советского народа и ни одна нация не имеет право его присваивать.

И это самое верное решение. В реконструкции крепости принимали участие правительства Украины и Грузии — стран, где отношение к Великой Отечественной Войне не столь однозначное. Поэтому главная задача подвига Брестской Крепости — объединение народов.

В мире есть места, которые пропитываются в определенные дни года какой-то тайной силой, которую можно ощутить всеми клеточками организма. Чтобы прочувствовать эту необъяснимую энергию не обязательно ехать в дальние страны, к дольменам древних кельтов. Есть место священной силы совсем рядом, которое каждый год привлекает тысячи туристов. Это Брестская Крепость Герой в 4 утра 22 июня.

Традиция делать репортаж о начале войны рано утром из Брестской крепости восходит ещё к советским временам. Первый такой репортаж первый канал телевидения СССР снимал ещё в далеком 1986 году. Тогда это событие не собирало много людей, за исключением 22 июня 1976 года, когда по инициативе всесоюзной молодежной организации ВЛКСМ в крепости была устроена акция «Встретим мирный рассвет». В ней участвовали оставшиеся в живых защитники крепости-героя и победители военно-патриотической игры «Зарница».

Возможно будет интересно: экскурсия в Брестскую Крепость.

Самая короткая ночь в Крепости

Но так вышло, что брестчане сами создали традицию встречать рассвет после самой короткой ночи в году в своей крепости. И последние десять лет – эта традиционная встреча стала одним из самых привлекательных туристических событий в Беларуси летом. Наиболее дальновидные туристы приезжают в Брест заранее запланировав на дни предшествующие годовщине начала войны посещение Национального парка «Беловежская Пуща» или замка Пусловских в Коссово.

Смотрите также: экскурсия в Беловежскую Пущу и экскурсия в Коссово – Дворец Пусловских.

А свой первый визит в Брестскую Крепость откладывают на ночь 22 июня. Накануне 21 июня по всему Бресту проходит театрализованное представление «Последний день мира». Улицы старого города заполнены стайками девушек одетых по моде сороковых годов прошлого века. Ездят автомобили военной поры, встречаются офицеры Красной Армии и НКВД в исторической форме. Они непринужденно флиртуют с девушками сидят в уличных кафе и фотографируются со всеми желающими.

В самую короткую ночь в году уже с двух часов ночи к пограничной крепости начинают стягиваться люди. Обычно в эту ночь в Бресте работают специальные ночные автобусные рейсы из разных концов города. Затемненная крепость встречает гостей тишиной и умиротворенностью, которая тут бывает обычно летними ночами. Прохладная влага, идущая от реки особенно приятна после знойного летнего дня.

Основные объекты в старой крепости подсвечены особыми тревожными огнями оранжевого и красного оттенков. Стоит звенящая тишина и только стрекот цикад и ленивое кваканье просыпающихся лягушек, водящихся в обводном канале. К двум часам ночи в крепость переносится театрализованное действие «Суббота 21 июня 1941 года».
В крепости начинают работать полевые кухни и точки общепита, звучат песни и мелодии довоенных лет. Командиры и красноармейцы реконструируют события предвоенного субботнего вечера. В это время туристы могут самостоятельно пройтись по ночной крепости, перекусить и при необходимости согреться. На большом экране демонстрируются документальные фильмы о начале войны.
В четыре утра всё смолкает и только слышен гул приближающихся самолетов, который сменяется разрывом сбрасываемых бомб. После отсчета метронома начинается митинг памяти. Возле мраморного некрополя и вечного огня зажигаются лампады , а военнослужащие Брестского гарнизона возлагают цветочные гирлянды к могилам защитникам Брестской Крепости. Очень часто пограничники спускают венки со свечами возле Тереспольских ворот, в воды медленного Буга и они плывут навстречу рассвету.

Бой на Кобринском Укреплении

После этого начинается этап, ради которого дети готовы не спать самую короткую ночь в году – это масштабная реконструкция первых боев Великой Отечественной Войны, а именно защиты крепости. В последние годы в этом военно-историческом действии принимает участие до 600 участников из 15 стран Европы, разделенных примерно наполовину на немецкие войска и красноармейцев. Активно используется пиротехника, историческое оружие с холостыми патронами.

Уже вошло в привычку, что 22 июня около 5 утра жители близлежащих к крепости домов просыпаются от звука настоящего боя. Площадка исторической реконструкции находится недалеко от Северных ворот, на Кобринском укреплении. Здесь находятся высокие валы, на которых удобно располагаются несколько тысяч зрителей. Военный спектакль примерно занимает время чуть более часа. В это время в крепости как в далеком 1941 году звучат выстрелы, и пахнет сожженным порохом и взрывчаткой.

После боевой ночи туристы могут позавтракать прямо в крепости, и при утреннем солнце осмотреть территорию — вдумчиво и неторопливо.

Побывать в эту ночь в крепости — это получить эмоциональный заряд на долгие времена. Здесь в годовщину начала войны создается атмосфера максимального восприятия того, что случилось почти 80 лет назад. Крепость является безмолвным свидетелем начала самой страшной войны, а брестчане умеют в эту ночь создать, наверное, лучший в Европе трагический антураж, уместный для такой даты.

Гостями крепости в эту ночь часто бывают учащиеся кадетских классов Российской Федерации. Но такая ночная экскурсия будет полезна и школьникам, которые отправляются в туры по Беларуси. Так как никто так ярко не расскажет молодежи о войне, как старая крепость, которая так и не подняла белый флаг.