Довоенные проблемы 30-ой танковой дивизии 14-го механизированного корпуса были типичны для всей массы развертывавшихся бронетанковых войск Советского Союза. Хотя и были свои существенные отличия. Подразделения дивизии не имели сложностей с казарменным фондом, учебными аудиториями, стационарными мастерскими и даже оборудованным полигоном.
А командир дивизии был назначен полковник Семен Богданов, который еще недавно считался участником антисоветского заговора и обвинялся по статье, где высшая мера была обычным явлением. Кроме того полковник Богданов не был окончательно прощён советской властью и в его личном деле имелась соответствующая пометка.
Поэтому подбор комиссара для дивизии затянулся надолго. Начальству нужно было найти золотую середину, такого политработника, который бы сумел бы присматривать за комдивом, в то же время, не разрушая структуру управления дивизией. Временно обязанности комиссара выполнял призванный секретарь одного из брянских райкомов военный инженер 2 ранга Василий Макаров, помощником которого был заместитель начальника отдела пропаганды дивизии батальонный комиссар Шарафей Газатулин.
Несмотря на отсутствие высшего политического руководства дивизии, политическая учеба и организация досуга красноармейцев в 30-ой танковой дивизии было практически единственным, что не требовало улучшения. Со всем остальным было всё гораздо хуже.
Например, из 9507 командиров и бойцов 30-ой танковой дивизии комиссия предлагала откомандировать 423 человека негодных к строевой службе по медицинским показателям, неграмотных и малограмотных 435 человек, не владеющих русским языком в начальной степени 833 человека. Также откомандировать бывших под судом и репрессированных 311 человек, не подлежащих воинской службе по национальному признаку в приграничных округах 71 человек. Итого, по справке, подписанной старшим батальонным комиссаром Александром Федоровым, требовалось срочно заменить 23% численности танковой дивизии. Следует понимать, что справка была подписана 20 июня 1941 года и никто, никого уже не успел откомандировать.
В 30-ой танковой дивизии были опытные командиры полкового и батальонного уровня, а уже роты и взводы не могли полноценно управляться из-за отсутствия необходимой компетенции у среднего командного состава. Старшины в дивизии на 90% были возрастные и даже имели опыт боевых действий, зато более 50% сержантов и ефрейторов не имели должных знаний и практики, а 35% плохо владело русским языком. Только 27% водителей танковой дивизии имели твёрдые навыки управления автомобилями.
Более 80% трактористов не имели опыта буксировки тяжелых артиллерийских систем, состоящих на вооружении 30-го гаубичного полка (в/ч 9527). 100% командиров-связистов 30-го отдельного батальона (в/ч 9477) прибывших после развертывания бригады в дивизию были специалистами по проводной связи и ничего не понимали в армейских рациях, которых у танковой дивизии тоже был некомплект более 50%.
Когда читаешь подобные справки, составленные перед самой войной, а их практически можно найти по каждому механизированному соединению РККА осознаешь, что, скорее всего, советское руководство развертыванием механизированных частей с очень ограниченной боеспособностью пыталось ввести противника в заблуждение, а возможно и напугать. Когда читаешь просьбы различных служб и понимаешь, что в дивизии не было практически ничего, чтобы вести успешные боевые действия, совсем по-другому смотришь на все события 22-28-го июня 1941 года, в которых участвовало соединение полковника Богданова.
В комиссии были политработники, которые пытались уговорить командиров написать компромат на командира дивизии, якобы он своими действиями ведет к подрыву боеспособности части. Но к чести танкистов такие заявления не написал никто, даже многочисленные политработники дивизии. И сразу же появилась докладная о низком уровне политической работы и пропаганде в 30-ой танковой дивизии. А также донесение, что в составе политработников дивизии есть несколько человек, привлекавшихся к уголовной ответственности, имеющих репрессированных родственников, а также два младших политрука по своей национальной принадлежности не имеющих право служить в пограничном военном округе.
Техническая часть комиссии установила стандартное для большинства танковых дивизий положение. Из предусмотренных 62 тяжелых и 210 средних танков, а также 44 легких и 54 химических танков имелось в наличии 211 танков Т-26, которые к июню 1941 года годились только как учебные машины. Из них благодаря недосыпу и энергичности помощника командира по технической части майора Леонида Иванова 189 боевых машин, могли быть выведены из парка для формирования походной колонны. Но моторный ресурс 40% исправных танков составлял 8-15 часов, а запасные двигатели в дивизию не поставляли с момента её формирования.
Как смогла дивизия с такой готовностью, хоть ненадолго, но остановить немецкие танки в продолжении, там же и о странном налёте на Пружаны в последние мирные минуты 1941 года…
В ударную роту лейтенанта Виноградова, которая должна была осуществить прорыв немецких позиций на Кобринском укреплений… Read More
Ударную роту для прорыва осажденной Брестской крепости сформировали к удивлению командиров очень быстро. Бойцы, запертые… Read More
Несмотря на тонны материалов опубликованных и переведенных свидетельств из немецких архивов Брестская крепость, как и… Read More
Советское кинопроизводство было одним из крупнейших в мире. Кино в Советском Союзе выпускалось разноплановое, а… Read More
Самое поразительное в событиях июня 1941 года на Брестском направлении Западного особого военного округа –… Read More
Накануне войны, наиболее мощными частями противоздушной обороны Кобринского бригадного района ПВО были зенитно-артиллерийские дивизионы, прикрывавшие… Read More